Заслуживает внимания и другое обстоятельство. Все командующие армиями и соединениями Красной Армии, переформированными после поражений в июне 1941 г., были утверждены в ЦК партии тогда, когда «наверху» принималось решение о характере предъявляемого Павлову обвинения. Его обвинили не в измене Родине, а в воинском должностном преступлении».
В контексте последних фактов нетрудно заметить, как две трагические судьбы – двух генералов могут различаться на крутых поворотах истории. Так генерал Павлов после поражения своего фронта даже не подумал сдаться в плен врагу, а другой генерал – Власов после поражения своей армии достаточно легко пошел на сотрудничество с немцами.
Сегодня совершенно забыли, что высокая должность наделена не только порой неограниченными правами, но и еще высочайшей ответственностью. Следовательно, чем выше должность совершившего преступление, тем строже должно быть и наказание.
10.
Н.С. Хрущев, находясь на заслуженном отдыхе, вспоминал: «Для защиты Киева мы решили создать новую армию и назвали ее 37-й. Стали искать командующего. Нам с Кирпоносом предложили ряд генералов, которые уже потеряли свои войска и находились в нашем распоряжении. Среди них очень хорошее впечатление производил Власов. И мы командующим решили назначить именно Власова. Отдел кадров КОВО тоже его рекомендовал и дал преимущественную перед другими характеристику. Я лично не знал ни Власова, ни других «свободных» генералов, даже не помню сейчас их фамилии».
По свидетельству Никиты Сергеевича, рекомендация кадровиков его не сильно устроила, и он обратился в Москву к Маленкову. Вопрос касался компрометирующих документов на Власова: доверять ли новому командующему новой армии, которая должна защищать Киев?
– Какую характеристику можно получить на Власова?
– Ты просто не представляешь, что здесь делается, – ответил Маленков. – Нет никого и ничего. Ни от кого и ничего нельзя узнать. Поэтому бери на себя всю ответственность и решай сам!
Так Власова назначили командующим 37-й армией. При этом я хотел бы подчеркнуть, что, кроме кадровиков Юго-Западного фронта, более никто не мог сказать об Андрее Андреевиче ничего вразумительного. А ведь он был генерал-«стахановец»! Личность известная.
Это и странно.
Назначение Власова датируется 23 июля. 6 августа немцам удалось прорваться к окраинам Киева. Все войска, обороняющиеся в Киевском укрепрайоне (в основном резервы Ставки), были объединены в 37-ю армию. По некоторым источникам армия Власова успешно отражала вражеские атаки.
9 августа противник приостановил наступление на Киев, а уже через два дня перешел к обороне. 11 августа (51 день войны) начальник генштаба сухопутных войск Франц Гальдер в своем дневнике записал: «У Киева войска группы армии несут большие потери. Здесь их придется несколько отвести назад…»
12 августа 37-я армия нанесла контрудар и практически полностью восстановила положение по переднему краю укрепленного района. Но чего ей это стоило.
В книге Б. Соколова «Неизвестный Жуков» есть пример одной из контратак в августе 41-го под Киевом, предпринятый 37-й армией Власова:
«Немецкий офицер в письме родным: «…С расстояния в 600 метров мы открыли огонь, и целые отделения в первой волне атакующих повалились на землю… Уцелевшие одиночки тупо шли вперед. Это было жутко, невероятно, бесчеловечно. Ни один из наших солдат не стал бы двигаться вперед. Вторая волна тоже понесла потери, но сомкнула ряды над трупами своих товарищей, павших в первой волне. Затем, как по сигналу, цепи людей начали бежать. С их приближением доносилось нестройное раскатистое: «Ура-а-а!»… Первые три волны были уничтожены нашим огнем… Натиск четвертой волны был более медленный: люди прокладывали путь по ковру трупов… Пулеметы раскалились от непрерывного огня, и часто приходилось прекращать стрельбу для замены стволов… Количество, продолжительность и ярость этих атак совсем истощили нас и довели до оцепенения. Не буду скрывать, они испугали нас… Если Советы могут позволить себе тратить столько людей, пытаясь ликвидировать даже незначительные результаты нашего наступления, то как же часто и каким числом людей они будут атаковать, если объект будет действительно очень важным?»
Но тем не менее в районе Киевского укрепрайона боевые действия приняли позиционный характер, а противник свои главные усилия сосредоточил против правового крыла Юго-Западного фронта, и особенно его 5-й армии, продолжавшей оборонять Коростеньский укрепрайон.
С 21 по 25 августа севернее и южнее Киева ЮЗФ отвел войска за Днепр. Противник, использовав слабо обороняемый мост севернее Киева двумя пехотными дивизиями, захватил плацдарм, ввел танковую дивизию и в районе Остра вышел в Десне. Контрудар соединений 5-й и 37-й армий отбросил их в Днепру, но мост остался в руках противника, так как танковая дивизия противника отошла на небольшой плацдарм.
В начале сентября из-за переноса основных усилий противника с западного на юго-западное направление обстановка на фронте стала угрожающей. В тыл войскам правого фланга фронта выходили 2-я армия и 2-я танковая группа немцев, повернутые на юг. Им противостояли вновь созданная 40-я армия и отошедшая 21-я армия. На юге, на Кременчугском направлении, противник сосредоточил 17-ю армию и 1-ю танковую группу, против которых оборонялась 38-я армия.
Юго-Западный фронт, сосредоточивший основные усилия в центре (37-я армия Власова), достаточных сил для отражения наступления на обоих флангах не имел. Противник создал подавляющее превосходство, а в резерве фронта находилось всего 3, 5 расчетные дивизии и одна танковая бригада.
В воспоминаниях Хрущева мне удалось найти еще как минимум два эпизода, которые могут лишь добавить несколько штрихов к портрету генерала Власова.
Первый. Когда Хрущев приехал с Кирпоносом в штаб 37-й армии на Железобетонный командный пункт в Святошино, сделанный еще в мирное время для штаба КОВО, то там из командования находился один лишь начальник штаба:
«Почему-то отсутствовал командующий армией. Потом и он приехал. Власов доложил обстановку, говорил довольно спокойно, и мне это понравилось. Тон у него был вселяющий уверенность и говорил он со знанием дела».
Мне бы хотелось обратить внимание на фразу: «Почему-то отсутствовал командующий армией». Дело в том, что не только Н.С. Хрущев удивился отсутствию Власова в нужное время и в нужном месте. Подобные случаи были не раз. А еще запоминается: «Тон у него был вселяющий уверенность». В этом тоже особенность Андрея Андреевича.
Второй. Хрущев поехал с Власовым проверять стрелковый корпус, после замены командира, не сумевшего предотвратить отступление необстрелянных частей. Вот что он запомнил:
«Обстановка была такой: немцы вели артиллерийско-минометный огонь и бомбили этот район с воздуха. Когда мы подошли к командиру, он сидел на каком-то полевом стуле, а стол перед ним был накрыт кумачом. Стоял телефон. Тут же была вырыта щель-убежище. С ним были какие-то люди. Он стал докладывать нам обстановку. В это время немцы обстреливали нас из минометов и строчили их пу леметы, но их самих не было видно, только шел гу л по лесу. Власов держался довольно спокойно (я поглядывал на него). У него была вырезана трость из орешника. Он этой тростью похлопывал себя по голенищу. Потом он предложил, во избежание неприятностей, залезть в щель».
Согласитесь, что эпизод описан достаточно красочно. Командир корпуса под огнем сидит за столом, накрытым кумачом, и тут заходит командующий с тростью из орешника, который хлопает себя по голенищу (откуда только барские замашки?) и предлагает всем уйти в укрытие. Поразительно, но в момент растерянности, находясь в подавленном состоянии, Андрей Андреевич мог долго находиться под огнем и безучастно наблюдать за происходящим. Что-то более низменное парализовало обычный страх. А вот в более благоприятной обстановке на фронте он предпочитал дорожить (может быть) прежде всего собственной жизнью и как бы заботиться о других. Это тоже факт.